История Doom

История DOOM на Super Nintendo — это та редкая история, где упрямство и фантазия побеждают здравый смысл. «Дум» родился на ПК как шутер от первого лица, который рвал шаблоны и жил на дискетах, расходясь по миру в формате shareware. В офисе id Software кипела молодость: Джон Кармак выдавливал из железа новое измерение, Джон Ромеро зажигал идеями, а музыка Бобби Принса вонзалась в уши с первых нот At Doom’s Gate. Казалось бы, как эту безумную смесь ада на марсианских базах, огненных коридоров и мясных какодемонов загнать в уютную гостиную на Super Nintendo? И тем не менее именно так и случилось — и это был тот самый «Дум» для «Супер Нинтендо», без оговорок и снисхождения.

От подвалов к гостиной

Портировать DOOM на Super Nintendo решилась Sculptured Software под крылом Williams Entertainment. Имя, которое вспоминают чаще всего, — Рэнди Линден. Для многих «думеров» он стал человеком, доказавшим: шутер DOOM может играться на SNES так, чтобы ладони потели, а плечевые кнопки сами тянулись к уворотам и стрейфу. Без длинных презентаций и маркетинговых речей — просто тихая, инженерная магия. В картридж спрятали чудо-усилитель Super FX 2, и с ним сказка заработала: коридоры наводнились имps, баронами ада и кибердемонами, а Думгай, тот самый безымянный морпех, снова шел вперёд, сжимая шотган так, будто это единственная верная вещь во Вселенной.

В мире это воспринималось как вызов. DOOM был символом ПК-безбашенности, чем-то вроде пароля в подростковую взрослость. На «Супер Нинтендо» он превратился в домашний ритуал: вставил красный картридж — да-да, тот самый знаменитый красный пластик, заметный на полке с другого конца комнаты — и поплыл по коридорам UAC. На экране — знакомая геометрия уровней, пусть и подогнанная под возможности приставки, а в динамиках — тяжёлые, чуть иначе окрашенные треки саундтрека: E1M1 бодрит и ведёт вперёд, басы держат сердце в кулаке. Неважно, что где-то углы округлили, а где-то текстуру подрезали — характер остался. Это главное, за что люди полюбили «Дум» на консоли.

Как это сработало

Секрет в том, что порт не пытался спорить с оригиналом — он бережно упаковал ядро. Выбор уровней был осмысленным: взяли те, что лепят правильный ритм — от первых шагов по базе до адских залов, где стук сердца смешивается с ритмом дробовика. Убрали всё лишнее, чтобы оставить чувство «идти вперёд, несмотря ни на что». Отсюда и фирменные «консольные» детали: пароли вместо сохранений, лаконичные экраны, понятная навигация для геймпада. SNES-контроллер ложился в руку как перчатка: крестовина — туда, где ждёт опасность, плечи — для стрейфа, кнопки — для огня. Это не копия ПК-раскладки, а своя дисциплина, к которой привыкаешь быстро, и уже не думаешь — действуешь.

В тени большой истории где-то звучит и слово Jaguar: именно та версия стала фундаментом для многих консольных портов, и SNES не исключение. Но «Супер Нинтендо»-версия чувствуется самостоятельной. Её делали с оглядкой не на таблицы, а на ощущение: чтобы «Дум» был «Думом», чтобы по коже бежали мурашки, когда открывается дверь с шипением, а за ней — светящийся телепорт. И когда мы говорим «порт на 16-бит», хочется улыбнуться: в эти пиксели умели вложить атмосферу так, что спустя годы она вспыхивает мгновенно, стоит только начать новую игру.

Как расходился по миру

Выход на Super Nintendo сделал DOOM ближе к тем, кто жил не у клавиатуры, а у телевизора. В магазинах картридж выделялся цветом — узнаваемая красная кассета моментально притягивала руку. Игроки забирали её домой и открывали для себя тот самый «ретро-шутер» — тогда просто «шутер от первого лица» — без оглядки на платформы и ярлыки. В США и Европе это стало частью библиотек «Супер Нинтендо» — рядом с платформерами стоял крепкий портал в ад. Было ощущение, будто DOOM проверял зрелость любой системы: если приставка справилась — ей доверяешь. А тут справилась, да ещё как.

В России и соседних странах у «Дума» вообще особая биография. Сначала его несли из компьютерных клубов и подъездных «комп-комнат», но на Super Nintendo его заметили те, кто вырос на картриджах. И началась своя консольная мифология: на кухнях спорили, как правильно проходить «те самые» комнаты с баронами, в тетрадках аккуратно записывали пароли, чтобы вернуться туда, где остановился, а слово «Дум» звучало так, будто это не просто название, а знак эпохи. Кто-то называл его просто DOOM, кто-то — «Думгай» и «думеры» закрепились в лексиконе, а выражение «ад на Марсе» стало бытовым — без дополнительных пояснений.

Забавно, как культурные мелочи закрепляются. Музыка Бобби Принса на SNES звучит мягче, но ударяет не меньше: At Doom’s Gate, The Imp’s Song — всё это превращалось в саунд родной комнаты, где приставка гудит, а за окном темнеет. Пиксельная кровь, красные ключ-карты, синий щит — символы, с которыми не споришь. И даже те, кто впервые встретил DOOM именно на «Супер Нинтендо», позже узнавали ПК-версию и говорили: «Да, это тот самый, мой». Порт получился не «упрощённым», а просто другим ракурсом знакомой легенды — с тем же пульсом и характером.

За кулисами у этой истории есть тихие герои. Идёшь по коридору, слышишь знакомый гул — а ведь кто-то ночами догонял сроки, перекраивал уровни, чтобы они резонировали с Super Nintendo. Sculptured Software вписала себя в летопись — в ту часть, где не спорят о терминах «порт» и «ремейк», а просто запоминают, что это сработало. Williams Entertainment — логотип, который мелькал на экране перед погружением и теперь тоже вызывает теплоту: знак того, что сейчас будет «Дум» — настоящий.

Сегодня мы оглядываемся и понимаем, почему «Дум» на SNES так легко пережил годы. Он приносил в дом то, за что любят DOOM вообще: уверенность в шаге, ритм шотгана, смелость открывать двери, за которыми, возможно, ничего хорошего. История этого порта — не про железо и цифры, а про упёртость и любовь. Чтобы шутер от первого лица, придуманный id Software, смог жить на Super Nintendo, кто-то должен был верить в невозможное. И они поверили. Потому он и остался с нами — как красный картридж на ладони, как первый аккорд E1M1, как имя Думгай, которое слышишь и сразу всё понимаешь.